Марат зыркнул на нее так, будто ничего глупее в своей жизни еще не слышал. Удивленно вскинул брови. Задумчиво почесал подбородок и достал из кухонного шкафа две кофейные чашки.

— То и значит! — отозвался он, наполняя их горячим ароматным напитком. — В буквальном смысле, Юля! Или я нарушаю твои личные планы на сегодня?

— Нет. Но…

— Сахар? Сливки? — прервали ее на полуслове.

— И то, и другое!

Профессор одобрительно кивнул. Свой кофе оставил в первозданном виде, а в ее чашку добавил сливки и два кубика тростникового сахара. Наблюдая за его действиями, Попова испытала странные чувства. Ей вдруг захотелось…

— Помочь? — ляпнула, не подумав. — Я неплохо готовлю!

Впервые за утро Марат сдержанно улыбнулся.

— Присаживайся, помощница! — фыркнул беззлобно, извлекая из ящика столовые приборы. — Иначе приляжешь, раз не голодная!

— Ку… куда?

— Под меня! — невозмутимо.

«Что ж, доходчиво!»

Юле не оставалось ничего, кроме как подчиниться.

Жадно втянув кислород полной грудью, она направилась к большому лакированному столу в самом центре комнаты и уселась на первый попавшийся стул. Красивый. Резной. С высокой мягкой спинкой.

Вскоре мужчина поставил перед ней чашку кофе и вазочку, наполненную домашними сладостями. Затем разложил столовые приборы, поставил хлебницу, овощной салат и…

— Плов? — изумленно ахнула Юля, разглядывая практически кулинарный шедевр.

Красивый. Ароматный. Рассыпчатый. Приготовленный будто по учебнику.

С плохо скрываемой завистью (ибо это блюдо в ее исполнении можно было смело назвать рисовой кашей) она уточнила:

— Ты сам его приготовил?

Усаживаясь напротив нее, Марат расслабленно откинулся на спинку стула.

— Что если так? Не будешь есть?

— Буду! Просто… ты же… мужчина!

— Лучшие повара мира — мужчины!

— Да, но…

— Но чем старше я становлюсь, тем больше сомневаюсь в этой теории!

— Почему?

— Вершиной моих кулинарных способностей является омлет!

— А это тогда… что? — недоуменно хмурясь, Юля кивнула на стол.

— Это? — Каримов плотоядно оскалился, сверля ее до жути странным взглядом. — Матушка моя расстаралась! Балует нас с Артемом разными вкусностями. У нее начинается истерика при одном упоминании о фастфуде!

Попова мимолетно улыбнулась, вспомнив, как его мальчуган угощал ее бургером в тот вечер, когда вместе с Маратом спас от неминуемой гибели. Вооружившись вилкой, она пробормотала:

— Приятного…

Замолчала на полуслове, внезапно заметив на барной стойке, примыкающей к кухонному гарнитуру, свою сумку. А рядом с ней на столешнице — свой телефон. Телефон, который она абсолютно точно оставляла во внутреннем кармашке сумочки. Ничего не понимая, девушка нахмурилась.

— Ты… забрал из машины мои вещи?

— Угу, — отозвался профессор, проследив за ее взглядом.

— А телефон мой… как вне сумки оказался? Ты достал его?

И снова невозмутимое:

— Да.

— Зачем?

— Затем, что трезвонил все утро! — проворчал недовольно. — У меня, так-то, нервы не железные! А твоя мать страстно жаждала услышать тебя — пришлось ответить.

— Что? — воскликнула Юля, выронив вилку из ослабевших пальцев. — Ты… ты разговаривал с моей мамой?

— Это сложно назвать полноценной беседой, пташечка! — лениво отмахнулся Марат, отправляя в рот дольку томата. — Я просто успокоил ее! Сказал, что ты еще спишь. Но обязательно перезвонишь ей, когда проснешься!

«О, господи! Нет! Только не это! Что она теперь подумает?»

Попова застыла подобно каменному изваянию, с ужасом поглядывая на профессора. Каримов же, напротив, смотрел на нее с легкой усмешкой.

— Расслабься, девочка! — хмыкнул спустя пару секунд. — Пошутил я! Юмор у меня по утрам такой… неадекватный. Ешь давай!

Не могла она есть. Не могла. Отодвинув стул, стремительно вскочила на ноги и ринулась к барной стойке. Мертвой хваткой вцепившись в свой телефон, обнаружила семь пропущенных вызовов от матери. И ни одного принятого.

«Пошутил! — облегченный вздох. — Правда пошутил!»

Но сам факт такого огромного количества звонков настораживал.

Да что там! Он откровенно пугал! Недолго думая, Юла набрала ее номер.

— Привет, мамуль! — затараторила в трубку, едва та ответила. — Что-то случилось?

— Доброе утро, солнышко! — донеслось из динамика веселое мамино щебетание. — Нет-нет! Все хорошо. Не переживай. Просто соскучилась по тебе жутко, дочка… ничего поделать с собой не могу! Тоскую! Столько не виделись!

— Я тоже скучаю, но…

— Знаешь что? — строго заявила мама. — Боком нам выходит твоя работа! Говорила уже, повторю еще раз — увольняйся! Что ж ты себя не жалеешь совсем? Такой редкий шанс тебе выпал, а ты… эх! Сама ведь поступила! За учебу платить не нужно. Учись себе да учись! Нет, ей все на месте не сидится. Хватит, Юля! Уж продуктами и одеждой я тебя сама обеспечу!

Девушка настороженно покосилась на Каримова, заметив, что тот пристально наблюдает за ней и очень внимательно прислушивается к разговору. Вспомнив, какой громкий динамик у ее телефона, она смутилась и поспешила завершить разговор:

— Мам, я… я позже перезвоню!

— Но, Юля!

— Люблю тебя! — торопливо нажала отбой.

Секундная пауза. Лихорадочный взгляд глаза в глаза.

Наконец Марат нарушил молчание:

— Когда ты расскажешь ей правду?

Счастливой улыбки девушка сдержать не смогла:

— Мне ничего не придется ей рассказывать!

— То есть?

— Моя маленькая ложь стала этой правдой! — все же захлопала в ладоши от восторга. — Теперь я буду учиться на бюджете! Представляешь? Маркелова вчера предложила мне бесплатное обучение!

Ни один мускул не дрогнул на его суровом лице. Каримов жестом велел Юле вернуться за стол и продолжить утреннюю трапезу.

И когда Попова подчинилась, скептически поинтересовался:

— Я не ослышался? Это за какие такие заслуги, пташечка?

— Не знаю! Клянусь, не знаю! Но отказываться точно не собираюсь!

— Что ж… поздравляю!

— Спасибо!

Профессор вперился в нее строгим взглядом:

— Осталось только из клуба уволиться, да?

Юля замялась и отрицательно покачала головой.

— Вряд ли. Мне по-прежнему нужны деньги… Маркелова сказала, что у меня не будет стипендии. А жить на что-то нужно. Так что…

— Будет! — яростно возразил Марат. — Все у тебя будет!

Девушка с опаской покосилась на Каримова, не понимая уже ровным счетом ничего. Он излучал такую сумасшедшую уверенность в своих словах, что ей стало немного не по себе. Неопределенно пожав плечами, она повторила:

— Но Маркелова сказала…

— Предоставь это мне! — прилетело в ответ.

— В каком смысле?

— Я поговорю с ней о твоей стипендии.

— Нет! — испуганно. — Не нужно! Татьяна Петровна подумает, что…

— Юля! — усталый вздох и взгляд, от которого ее собственное дыхание сбилось. — Какая разница, кто и что подумает? Она застукала нас вчера в тот момент, когда я был готов залезть к тебе в трусы! Но будет благоразумно молчать, потому что знает — это не ее дело! Собственно, так взрослые люди и поступают — не суют нос куда не следует! Тебе не о чем беспокоиться!

— Марат…

— Я сам обо всем позабочусь! Если уж она сжалилась над тобой и со своего барского плеча предложила тебе бюджетное место, то и все привилегии бюджетника к нему автоматически прилагаются. Нельзя дать одно и забрать другое! Придется напомнить ей об этом! У тебя будет стипендия!

Судорожно втянув легкими спасительный кислород, Юля схватилась за голову. Разминая пальцами свои нещадно пульсирующие виски, прокаркала чужим старушечьим голосом:

— Это все… неправильно! Не хочу так!

Каримов почти залпом осушил кофе, а после отодвинул в сторону пустую чашку. Секунду спустя скрипнул стул — отодвинув его, мужчина поднялся на ноги. Вскоре он приблизился к Юле. Его ладони мягко легли на ее плечи.