— Ну надо же! — с придыханием выпалила девушка. — Неужели теперь он правда оставит меня в покое?

— У него нет выбора! — в голосе профессора появились металлические нотки. — Если вдруг он вообразит себя бессмертным, поговорим уже по-другому!

Благодарно улыбнувшись, Юля кивнула на дверь:

— Значит, путь свободен? Я могу идти?

— Нет! — бескомпромиссно.

— Почему?

Каримов подошел к столу, выключил компьютер, достал из ящика личные вещи и связку ключей от кабинета. А затем коротко пояснил:

— Идем. Я отвезу тебя.

Юля недоуменно уставилась на мужчину.

— Куда?

— В общежитие.

— За… зачем?

— Хочу убедиться, что он не навещает тебя там.

— Не навешает!

— Неубедительно!

— Это лишнее, Марат Евгеньевич! — пробормотала она взволнованно.

— С чего вдруг?

— Слухи же пойдут!

— Расслабься, трусишка! — тихий смешок. — Высажу тебя на остановке.

— Тогда какой смысл вообще меня подвозить? С остановки общаги не видно.

— Смысл есть, — Каримов распахнул перед ней дверь своего кабинета, вынуждая выйти в коридор. — Покажешь мне кондитерку, в которой… тот торт покупала. Он очень понравился Артему. Малой хочет еще.

— Вы не шутите? — воскликнула Юля восторженно. — Вы не выбросили его?

— А должен был?

— За вами не заржавеет!

— Уж кто бы говорил!

— Как же ваш карапуз осилил целый торт? — задумчиво протянула девушка, спускаясь по лестнице вслед за Маратом. — Он там не лопнул?

— Ну, во-первых, это для него особенный торт! — пояснили ей, не оборачиваясь. — А во-вторых, он же не один его ел!

Попова не могла перестать улыбаться. В груди словно праздничная хлопушка взорвалась от осознания, что Серп все же принял ее подарок. Он его съел.

Вскоре они добрались до его автомобиля.

Но прежде, чем сесть в салон, Юля внимательно огляделась по сторонам. Меньше всего ей хотелось новых сплетен в стенах института.

Первым делом они направились в кондитерскую.

Затем Каримов заехал в банк по своим делам.

И лишь потом повез ее в общежитие. Все это время они практически не общались. Перебрасывались редкими, ничего не значащими фразами, и только. Девушка чувствовала себя крайне неловко, но не решалась заговорить сама. А мужчина будто бы замкнулся в себе после ее расспросов про Артема. Однако, когда до конца маршрута оставалось не более километра, мужчина вдруг поинтересовался:

— Как долго вы были вместе?

— С Ильей?

Одной рукой вывернув руль и наблюдая цепким взглядом за дорогой, Марат кивнул. Юля тяжело вздохнула, остро чувствуя горечь разочарования.

— Почти три года…

— Три года? С ним? Серьезно?

Смутившись, она ничего не ответила.

Просто отвернулась к окну, скорбя по потерянному времени.

И проклиная собственную доверчивость. Искренность. Дурость.

Но вскоре услышала:

— Он был у тебя первым?

— Да. До него я ни с кем не встречалась.

— Этот хлюпик не достоин тебя. Не сожалей.

— Я стараюсь.

— Он трус. Тебе не стоит его бояться.

— Я и не боюсь.

— Другое дело — твоя бывшая подруга!

Юля развернулась к нему так резко, что закружилась голова.

— Почему вы так сказали?

На миг отвлекшись от дороги, Каримов впился в нее задумчивым и совершенно непроницаемым взглядом. А после гневно выплюнул:

— Кристина твоя осталась безнаказанной за свой зверский поступок! А безнаказанность как наркотик — она окрыляет!

— Однажды я отомщу ей. Просто… пока не знаю как.

— Я тут на досуге камеры университетские просмотрел…

— И?

— Сцена твоего похищения есть на записи. Ты можешь обратиться в полицию.

— А смысл? — грустно хмыкнула, сцепив пальцы в замок. — Было темно. Все, что можно понять по записи — марку и модель машины. Номера они специально заляпали грязью. Все трое использовали балаклавы в качестве маскировки. Это дохлый номер, Марат Евгеньевич. Сами понимаете.

Мужчина молчал несколько долгих секунд.

Затем философски протянул:

— Нет, если правильно использовать этот козырь.

— Правильно? А как правильно?

— Спровоцируй ее на признание.

— Я… не понимаю!

— Господи, Попова! Что ж так трудно-то с тобой? Элементарно ведь все! Просто добейся встречи с ней, выведи на серьезные эмоции, а когда она перестанет себя контролировать, намекни, что у тебя на руках есть доказательства ее преступления. Что твои похитители схвачены и уже дают показания против нее. Поверь, в таком состоянии она сама себя выдаст! Главное, чтобы в этот момент ты все записывала на камеру. А потом пригрозишь этой сучке, что обе записи попадут в полицию, если она не оставит тебя в покое. Вот, собственно, и все.

— Кристина — не дура! Она заметит, если я буду тайком снимать ее!

— Значит, приведи девку туда, где камеры установлены уже по умолчанию. И я сейчас говорю про скрытые камеры, Юля. Про те, к которым ты потом без проблем получишь доступ, хорошенько попросив об этом… Назимова.

«О, Господи! А ведь он прав! Прав!»

Заговорщицким шепотом она уточнила:

— Получается, я должна назначить Кристине встречу в клубе и якобы для большей уединенности затащить ее в одну из приватных комнат, где точно установлены камеры с прослушкой. Там разговорить ее, а после…

— Ну да! Примерно так!

Будучи не в силах сдержать эмоции, Юля завизжала:

— Марат Евгеньевич, вы… да вы — чертов гений!

Поддавшись восторженному порыву, не отдавая отчета собственным действиям, она обхватила ладонями его лицо и смачно чмокнула в щетинистую щеку. Вернее, попыталась. В последнюю секунду Каримов резко повернул голову, и ее бедное сердце ухнуло в самую настоящую бездонную пропасть — их губы соприкоснулись…

Глава 19

Услышав ее восторженный вопль, Марат что есть мочи стиснул руль своими грубыми ручищами. До боли. До хруста костяшек. До онемения в пальцах.

Проклиная весь белый свет, Каримов категорически запрещал себе смотреть в ее сторону. Но… Он догадался о намерениях Юли, едва она придвинулась ближе. Едва обхватила нежными ладонями его лицо и потянулась к щеке.

«Ты что творишь-то, дурочка? Сорвусь же!»

Внутренности скрутило тугим узлом от ее нечаянной, но столь желанной близости. От нежного аромата ее тела (проникшего в ноздри, просочившегося в легкие, пленившего мысли и отравившего кровь) помутился разум. Каждая его мышца от напряжения превратилась в сталь.

В металлические прутья, натянутые до предела точно струны.

Сердце надрывно загрохотало за ребрами. Ему стало жарко. Очень жарко.

В груди начал разрастаться пожар. Бесконтрольный. Беспощадный.

Сметающий все на своем пути. Условности. Причины. Сдерживающие факторы и рычаги. Все рухнуло. Ничего не осталось. Только жажда.

Примитивная. Пошлая. Грешная. Всепоглощающая.

«Не смогу. Не сдержусь. Не в этот раз. Не в этот. К дьяволу все! В самое пекло! Это сильнее меня! Чертов гений, говоришь? Нет, милая! Я — чертов идиот! Придурок, который сейчас сдохнет, если ты… остановишься!»

Но она не остановилась до последнего и практически поцеловала его в щеку.

«Нет! Не так! — мысленно взревел первобытный дикарь в нем. — Мне этого мало! Если и играть в твою игру, то… исключительно по моим правилам!»

Буквально за мгновение до ее прикосновения, Марат стремительно развернулся к ней лицом. А вот малявка среагировать должным образом не успела. Не ожидая такого откровенного подвоха, она машинально прижалась своими пухлыми губами прямо к его жесткому рту. И время остановилось.

Дышать стало трудно — воздух в ограниченном замкнутом пространстве загустел. Он гудел вокруг них, словно нашпигованный электричеством.

«Твою же ж…»

Это был конец. Конец всему. Рассудок окончательно отключился. Помутился. Отказался функционировать. Подчиняясь низменным инстинктам, вся жидкость, вся кровь, что была в его организме, резко устремилась к паху. К плоти, которая восстала почти в ту же секунду.