А теперь… Будучи не в силах разобраться в самой себе, в своих странных эмоциях, и чувствуя в его присутствии лишь смятение и жгучий стыд, девушка всячески избегала общество Каримова.

Они оба друг друга избегали. И их обоих это более чем устраивало.

«Ну и ладно! — твердила себе всякий раз, когда он проходил мимо, даже не удостоив ее взглядом. — Ну и пусть! Он меня, вообще-то, тоже обидел!»

Но на душе от всей этой ситуации было гадко. Слишком гадко.

Юля и представить себе не могла, что успела так сильно привыкнуть к его вниманию. Что, внезапно лишившись его… начнет тосковать.

Однако, вопреки логике и здравому смыслу, именно так и произошло.

«Я не могу по нему скучать! Я… я не должна по нему скучать! Не должна думать о нем каждую свободную минуту. И во сне его видеть — тоже не должна! Но… почему-то вижу. Почему-то думаю. И скучаю. Черт подери! Что со мной такое? Отчего же так сильно хочется реветь?»

Попова вполуха слушала болтовню своих соседок по комнате, пока собиралась на работу. Вот только мыслями от реальности была далека.

«Лишь ночь продержаться, лишь ночь простоять! — пыталась взбодриться из последних сил. — Потом выходные. Потом будет легче. Я справлюсь!»

Звонкая трель мобильного телефона прервала ее внутренний монолог.

Увидев на экране фотографию своей матери, девушка приняла вызов.

— Да, мамуль? — невольно расплылась в нежной улыбке.

— Доча, у меня с памятью совсем беда! — не менее ласково прозвучал родительский голос. — Сегодня утром специально ведь тебе звонила, чтобы узнать… но заболтались с тобой, как обычно, и забыла в итоге!

— Что забыла-то?

— Так спросить и забыла! Ты в какое время завтра в общежитии будешь?

— А в чем дело?

— Соседи наши — тетя Зина и дядя Валера — в город поедут. Я тебе тут собрала кое-что. Соленья кое-какие, медок, варенье твое любимое. Тушенку гусиную. Курочку. Уточку. Немного яичек. Грибочки. Картошечку. Нужно забрать, Юля. Там небольшая сумка-то. То есть две. Сумки. Я же еще будочек напекла и…

— Мама!

— Что «мама»? Что «мама»?

— Зачем? Я же не просила!

— Просить и не нужно! А вот поблагодарить — не помешало бы!

— Спасибо!

— Не за что, радость моя ненаглядная! Ты уж питайся там нормально. Не сухомятничай. Не ленись. Готовь. Особенно супы. Хоть ты их и не любишь.

В глазах предательски защипало. Юля все отдала бы сейчас, чтобы оказаться рядом с ней. Чтобы прижать к себе и насладиться ее теплыми объятиями.

В трубке послышался тяжелый вздох.

А затем мама тихо поинтересовалась:

— Дочь, у тебя точно все хорошо? Что-то совсем мне твой голос не нравится!

Отвесив себе мысленного пинка, Попова мгновенно взбодрилась.

— Конечно! Все отлично!

— Чем занимаешься?

— Да вот, на работу собираюсь…

— Юль?

— М-м-м?

— Может, ну ее… эту работу? Уж с голоду не помрешь! Я пока еще в состоянии прокормить своих детей. У нас же все свое. Огород. Подворье какое-никакое. Что ты, в самом деле? Жизнь долгая. Наработаешься еще!

— Мам!

— Мы не видим тебя совсем! Скучаем!

— Мама!

— Нет, самостоятельность — это, конечно, похвально! Но…

— Я тебя люблю!

— Вот и все! — возмущенно. — Поговорили! Слова ей уже не скажи! Сразу «я тебя люблю, но указывать мне не надо»…

— Но я и правда тебя люблю! — рассмеялась Попова.

— Ой, все! Хочешь работать — работай! В кого же ты у нас упрямая такая?

— Ну не сердись!

— Не сержусь я. Не сержусь, — снисходительно. — Во сколько передачку принять сможешь?

— В любое время. Если меня не будет в общежитии, сумки можно подписать и оставить у вахтера. Я заберу их, как только вернусь.

На том и порешили. Попрощавшись с матерью, Юля отключилась.

Сама же в ускоренном темпе продолжила собираться на работу.

Глава 25

— Сегодня в стрип-зоне ажиотаж! — присвистнул бармен Миша, виртуозно смешивая коктейли, заказанные ее клиентами.

Юля на подобное заявление лишь закатила глаза:

— А когда-то было иначе? Голые сисечки всегда в тренде!

«К тому же сегодня премьера у новой танцовщицы. Бывшая гимнастка, если верить слухам. Всем интересно, что она будет вытворять на шесте».

— И то верно! — парень кивнул на стул. — Присаживайся. Мне нужно еще немного времени.

Девушка улыбнулась. Он — один из немногих коллег, кто пытался облегчить ее труд. Миша постоянно предлагал ей присесть, если за стойкой имелись свободные стулья. И зачастую она соглашалась. Но не сегодня.

Попову не покидало ощущение, что если она позволит себе расслабиться, то уже не встанет и не сможет работать дальше. Нет, сегодняшняя смена ничем не отличалась от любой другой. Причина крылась в Юле. Она устала.

«Нормально! — утешала саму себя. — Еще четыре часа, и в общагу. Спать!»

К счастью, в этот редкий день недели занятия у их группы начинались аж с третьей пары. У нее были все шансы хорошенько отдохнуть перед учебой.

— Готово! — сообщил Миша, водружая бокалы с напитками на ее разнос.

Благодарно кивнув, девушка на удивление бодрой походкой направилась в стрип-зону. Приветливо улыбаясь, она раздала коктейли клиентам и уже собиралась удалиться, когда услышала сквозь музыку и людской гомон:

— Юль? Юля!

Узнав голос Назимова, она немедленно развернулась. И не ошиблась.

За одним из вип-столиков восседал владелец клуба со своими друзьями. Компанию ему составляла эффектная темпераментная брюнетка лет двадцати пяти на вид. Девушка буравила ее столь странным взглядом, что Поповой стало откровенно не по себе. Захотелось даже прикрыться. Или платье на колени натянуть. Пытаясь избавиться от столь странного ощущения, Юля скользнула взглядом дальше. По остальным членам… их круга. И тут же застыла в немом оцепенении от представшей взору картины.

Улыбка медленно сползла с ее лица, а сердце гулко ударилось о ребра и заколотилось в груди с чудовищной скоростью. Руки задрожали. Во рту от волнения пересохло. Да так сильно, что даже язык к небу прилип.

«Он здесь! Господи, он здесь!»

Каримов расслабленно развалился на диване, закинув руку на мягкую спинку. Окатив Юлю до ужаса странным взглядом — вроде и свирепым, но… жадным, он переключил свое внимание на собеседников. Собеседников, среди которых девушка узнала куратора своей группы Виктора Макарова.

За их столом сидел еще какой-то мужчина примерно одного с ними возраста. Такой же серьезный. Холодный и дерзкий. Но общались все четверо на равных. И, кажется, были искренне рады видеть друг друга.

Назимов вновь поманил ее жестом и прикрикнул:

— Юля, подойди!

Не чувствуя земли под ногами, оглушенная ревом собственного пульса, Попова приблизилась к их столу. Все пятеро с интересом уставились на ее скромную персону. Замирая от волнения, она обратилась к своему непосредственному работодателю:

— Да, Владимир Маркович?

Тот радушно улыбнулся:

— Мы тут отдохнем немного с моими приятелями. Давай, обслужи нас по-быстрому. Заказы прими. И на кухне поварам шепни, чтобы накрыли нам поляну вне очереди. Прямо так этим лоботрясам и скажи!

— Хорошо, — через силу улыбнулась в ответ, — все сделаем красиво!

— Вот так-то! — хлопнул себя по колену Назимов, а после торжественно объявил всем присутствующим: — Наш лучший сотрудник!

— Спасибо! — без особого энтузиазма отозвалась Попова. А после, набрав воздуха в грудь, выпалила на выдохе: — Добро пожаловать в…

— Да без формальностей давай! Свои же все!

Не могла она без формальностей. Не могла. С тревогой поглядывая на Каримова и Макарова, все же кивнула им в знак приветствия:

— Марат Евгеньевич! Виктор Эдуардович!

Последний невозмутимо заявил:

— Юля, перестань! Это в институте я твой куратор, а Марат — профессор. Здесь мы все находимся в неформальной обстановке. Мы обычные посетители. Расслабься и делай свою работу.